СЕУЛ – Геополитический ландшафт в Северо-Восточной Азии меняется, и к счастью, две великие демократические страны региона – Япония и Южная Корея – движутся в одинаковом направлении. Если в Токио и Сеуле возобладает благоразумное, стратегическое руководство, тогда историческая враждебность двух стран сможет, наконец-то, стать уделом прошлого, а безопасность в Индо-Тихоокеанском региона укрепится.
Катализатором снижения напряжённости в двусторонних дипломатических отношениях, а истоки этой проблемы восходят ещё к эпохе до Второй мировой войны, стала инаугурация Юн Сок Ёля в качестве президента Республики Корея в мае прошлого года (прим. – Юн Сок Ёль не является родственником автора статьи). После вступления Юна в должность стремление достичь химеры «сбалансированных» отношений с Китаем и США – ранее это был центральный аспект внешней политики Южной Кореи – уступило место более трезвой оценке нужд безопасности страны.
Нападение России на Украину стало резким пробуждающим звонком как для Юна, так и для многих южнокорейцев, причём самых разных политических взглядов. Поскольку Китай и ряд других стран фактически поддержали преступное поведение президента России Владимира Путина, эта война поставила под сомнение всю международную архитектуру безопасности. Если прибавить сюда усиление северокорейской ядерной угрозы, активизацию китайско-американского соперничества, а также риск, что Китай скопирует российское вторжение, начав аналогичные действия против Тайваня, мы увидим, что у Юна оказалось более чем достаточно свидетельств необходимости налаживания более тесных связей с США и Японией ради укрепления национальной безопасности Южной Кореи.
Но хотя США и Япония теперь занимают более важное место в умах южнокорейских стратегов, правительство Юна не развернулось спиной к Китаю. Напротив, его администрация по-прежнему сконцентрирована на задачах уменьшения противоречий и обеспечения участия Китая в обуздании своенравного лидера КНДР Ким Чен Ына. Впрочем, в отличие от своего предшественника Мун Чжэ Ина, Юн не думает, что Южной Корее надо создавать ложное ощущение дистанцирования от США ради улучшения отношений с председателем КНР Си Цзиньпином.
Для Юна реорганизация новых нужд национальной безопасности Южной Кореи означает выбор более активной, обращённой к внешнему миру дипломатической позиции. Он хочет позиционировать Южную Корею в качестве ключевого игрока, содействующего поддержанию международного порядка, а не как небольшую региональную державу, которая озабочена лишь отношениями на Корейском полуострове.
Одна из проблем Юна, который выиграл выборы у своего крайне левого соперника с преимуществом всего лишь в 0,74% голосов: уровень внутриполитической поддержки столь крупного внешнеполитического сдвига. В политической системе Южной Кореи «победителю достаётся всё», а президенты избираются только на один пятилетний срок, поэтому многие беспокоятся, что любые крупные внешнеполитические изменения могут быть мгновенно отменены уже в 2027 году. Но поскольку следующие президентские выборы планируются не раньше этой даты, у Юна есть время для формирования необходимого консенсуса – при условии, что он будет активно этим заниматься.
At a time when democracy is under threat, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided. Subscribe now and save $50 on a new subscription.
Subscribe Now
Итак, хотя стратегическая переориентация Южной Кореи при Юне выглядит весьма значительной, она будет оставаться на шаткой почве, если не провести её формальную институализацию, причём как в самой Южной Корее, так и у её союзников, особенно Японии и США. Именно поэтому правительство Юна не стало ждать, когда Япония сделает первый шаг (что является типичным для южнокорейской дипломатии), а проявило инициативу, стремясь возродить те тёплые связи, которыми отличались отношения между южнокорейским президентом Ким Дэ Чжуном и японским премьер-министром Кэйдзо Обути в 1998-2000 годах.
Надо надеяться, что эти усилия вскоре принесут плоды. Впрочем, сила этих двусторонних отношений в конечном итоге зависит от трёхсторонних отношений между Японией, Южной Кореей и США, и есть ещё многое, что могли бы сделать эти три страны для углубления своих связей. На трёхсторонней конференции, организованной Фондом Мэнсфилд прошлым летом, эксперты предложили десятки политических рекомендаций. В их числе организация встреч министров обороны и иностранных дел трёх стран («саммиты 2+2+2»), которые можно было бы проводить регулярно для налаживания доверия, улучшения политической координации, разработки более эффективных ответов на общие риски, например угрозу безопасности, исходящую от Северной Кореи.
Совместные инициативы, укрепляющие доверие, могли бы также появиться в сфере стратегических научных исследований и разработок, к которым можно отнести разработки полупроводников нового поколения, аэрокосмических технологий, коммуникационных технологий 5G и 6G, искусственного интеллекта, квантовых компьютеров. Национальный научный фонд США (NSF), Японская организация по разработке новых энергетических и промышленных технологий (NEDO), а также Национальный исследовательский фонд Кореи (NRF) могли бы координировать свою работу на этих направлениях.
Не менее важно углубление связей между людьми в трёх странах. Например, программы обмена, особенно для молодёжи, медиа-деятелей и других «инфлюэнсеров», помогли бы создать единое сообщество и содействовать более активной общественной поддержке идеи укрепления трёхстороннего альянса.
Если говорит шире, Южной Корее нужно активизировать своё участие в многосторонних институтах и сетях, чтобы она могла работать вместе с другими странами над обеспечением международных общественных благ, смягчением проблем в производственно-сбытовых цепочках, а также решать иные глобальные вопросы. Наверное, самый важный орган, к вступлению в который должна стремиться Южная Корея, это группа демократических стран Индо-Тихоокеанского региона, получившая название «Квад»: в неё сейчас входят Австралия, Япония, Индия и США.
Члены «Квада» пока что не демонстрируют политической воли к расширению, однако не стоит упускать возможности связать Южную Корею с этой группой. Кроме того, Южная Корея должна активно стремиться к членству в других важнейших международных организациях и сетях. В их числе «Большая семёрка»; инициатива президента США Джо Байдена под названием «Индо-Тихоокеанская экономическая структура» (IPEF); предлагаемый сейчас «Альянс Chip 4» (с участием США, Японии, Южной Кореи и Тайваня), который призван усилить контроль над производством полупроводников и доступ к ним; «Всеобъемлющее и прогрессивное соглашение о Транстихоокеанском партнерстве» (это огромный Транстихоокеанский торговый блок).
Потребуется сильное и устремлённое в будущее руководство в Южной Корее и Японии, чтобы воспользоваться всеми этими возможностями, а также мобилизовать широкие региональные и глобальные сети. Впрочем, как это часто бывает, для сохранения наблюдающихся сейчас позитивных тенденций необходимо лидерство США.
Американская «Стратегия национальной безопасности» 2022 года призывает к инвестициям в национальную силу США и к координации с союзниками и партнёрами ради победы в конкурентном соперничестве с Китаем и обуздания России. Однако у администрации Байдена пока что нет эффективного плана объединения союзников и стран-единомышленников вокруг общих целей в сфере безопасности.
Одна из причин такого положения в традиционной неспособности Америки учитывать влияние внутренней политики на её внешнеполитические интересы. Например, Франция, Южная Корея и ряд других стран громко жалуются на то, что их исключили из новой промышленной политики США (которая, например, предусматривает налоговые льготы для производимых в Америке электромобилей в рамках закона «О снижении инфляции»).
Хотя Байден пообещал отреагировать на эти жалобы, он обязан сделать это достаточно быстро. Альянсы строятся на доверии. Именно доверие будет важнейшим ингредиентом при формировании альянса безопасности, достойного великих демократических стран Азии.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
South Korea's latest political crisis is further evidence that the 1987 constitution has outlived its usefulness. To facilitate better governance and bolster policy stability, the country must establish a new political framework that includes stronger checks on the president and fosters genuine power-sharing.
argues that breaking the cycle of political crises will require some fundamental reforms.
Among the major issues that will dominate attention in the next 12 months are the future of multilateralism, the ongoing wars in Ukraine and the Middle East, and the threats to global stability posed by geopolitical rivalries and Donald Trump’s second presidency. Advances in artificial intelligence, if regulated effectively, offer a glimmer of hope.
asked PS contributors to identify the national and global trends to look out for in the coming year.
СЕУЛ – Геополитический ландшафт в Северо-Восточной Азии меняется, и к счастью, две великие демократические страны региона – Япония и Южная Корея – движутся в одинаковом направлении. Если в Токио и Сеуле возобладает благоразумное, стратегическое руководство, тогда историческая враждебность двух стран сможет, наконец-то, стать уделом прошлого, а безопасность в Индо-Тихоокеанском региона укрепится.
Катализатором снижения напряжённости в двусторонних дипломатических отношениях, а истоки этой проблемы восходят ещё к эпохе до Второй мировой войны, стала инаугурация Юн Сок Ёля в качестве президента Республики Корея в мае прошлого года (прим. – Юн Сок Ёль не является родственником автора статьи). После вступления Юна в должность стремление достичь химеры «сбалансированных» отношений с Китаем и США – ранее это был центральный аспект внешней политики Южной Кореи – уступило место более трезвой оценке нужд безопасности страны.
Нападение России на Украину стало резким пробуждающим звонком как для Юна, так и для многих южнокорейцев, причём самых разных политических взглядов. Поскольку Китай и ряд других стран фактически поддержали преступное поведение президента России Владимира Путина, эта война поставила под сомнение всю международную архитектуру безопасности. Если прибавить сюда усиление северокорейской ядерной угрозы, активизацию китайско-американского соперничества, а также риск, что Китай скопирует российское вторжение, начав аналогичные действия против Тайваня, мы увидим, что у Юна оказалось более чем достаточно свидетельств необходимости налаживания более тесных связей с США и Японией ради укрепления национальной безопасности Южной Кореи.
Но хотя США и Япония теперь занимают более важное место в умах южнокорейских стратегов, правительство Юна не развернулось спиной к Китаю. Напротив, его администрация по-прежнему сконцентрирована на задачах уменьшения противоречий и обеспечения участия Китая в обуздании своенравного лидера КНДР Ким Чен Ына. Впрочем, в отличие от своего предшественника Мун Чжэ Ина, Юн не думает, что Южной Корее надо создавать ложное ощущение дистанцирования от США ради улучшения отношений с председателем КНР Си Цзиньпином.
Для Юна реорганизация новых нужд национальной безопасности Южной Кореи означает выбор более активной, обращённой к внешнему миру дипломатической позиции. Он хочет позиционировать Южную Корею в качестве ключевого игрока, содействующего поддержанию международного порядка, а не как небольшую региональную державу, которая озабочена лишь отношениями на Корейском полуострове.
Одна из проблем Юна, который выиграл выборы у своего крайне левого соперника с преимуществом всего лишь в 0,74% голосов: уровень внутриполитической поддержки столь крупного внешнеполитического сдвига. В политической системе Южной Кореи «победителю достаётся всё», а президенты избираются только на один пятилетний срок, поэтому многие беспокоятся, что любые крупные внешнеполитические изменения могут быть мгновенно отменены уже в 2027 году. Но поскольку следующие президентские выборы планируются не раньше этой даты, у Юна есть время для формирования необходимого консенсуса – при условии, что он будет активно этим заниматься.
HOLIDAY SALE: PS for less than $0.7 per week
At a time when democracy is under threat, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided. Subscribe now and save $50 on a new subscription.
Subscribe Now
Итак, хотя стратегическая переориентация Южной Кореи при Юне выглядит весьма значительной, она будет оставаться на шаткой почве, если не провести её формальную институализацию, причём как в самой Южной Корее, так и у её союзников, особенно Японии и США. Именно поэтому правительство Юна не стало ждать, когда Япония сделает первый шаг (что является типичным для южнокорейской дипломатии), а проявило инициативу, стремясь возродить те тёплые связи, которыми отличались отношения между южнокорейским президентом Ким Дэ Чжуном и японским премьер-министром Кэйдзо Обути в 1998-2000 годах.
Надо надеяться, что эти усилия вскоре принесут плоды. Впрочем, сила этих двусторонних отношений в конечном итоге зависит от трёхсторонних отношений между Японией, Южной Кореей и США, и есть ещё многое, что могли бы сделать эти три страны для углубления своих связей. На трёхсторонней конференции, организованной Фондом Мэнсфилд прошлым летом, эксперты предложили десятки политических рекомендаций. В их числе организация встреч министров обороны и иностранных дел трёх стран («саммиты 2+2+2»), которые можно было бы проводить регулярно для налаживания доверия, улучшения политической координации, разработки более эффективных ответов на общие риски, например угрозу безопасности, исходящую от Северной Кореи.
Совместные инициативы, укрепляющие доверие, могли бы также появиться в сфере стратегических научных исследований и разработок, к которым можно отнести разработки полупроводников нового поколения, аэрокосмических технологий, коммуникационных технологий 5G и 6G, искусственного интеллекта, квантовых компьютеров. Национальный научный фонд США (NSF), Японская организация по разработке новых энергетических и промышленных технологий (NEDO), а также Национальный исследовательский фонд Кореи (NRF) могли бы координировать свою работу на этих направлениях.
Не менее важно углубление связей между людьми в трёх странах. Например, программы обмена, особенно для молодёжи, медиа-деятелей и других «инфлюэнсеров», помогли бы создать единое сообщество и содействовать более активной общественной поддержке идеи укрепления трёхстороннего альянса.
Если говорит шире, Южной Корее нужно активизировать своё участие в многосторонних институтах и сетях, чтобы она могла работать вместе с другими странами над обеспечением международных общественных благ, смягчением проблем в производственно-сбытовых цепочках, а также решать иные глобальные вопросы. Наверное, самый важный орган, к вступлению в который должна стремиться Южная Корея, это группа демократических стран Индо-Тихоокеанского региона, получившая название «Квад»: в неё сейчас входят Австралия, Япония, Индия и США.
Члены «Квада» пока что не демонстрируют политической воли к расширению, однако не стоит упускать возможности связать Южную Корею с этой группой. Кроме того, Южная Корея должна активно стремиться к членству в других важнейших международных организациях и сетях. В их числе «Большая семёрка»; инициатива президента США Джо Байдена под названием «Индо-Тихоокеанская экономическая структура» (IPEF); предлагаемый сейчас «Альянс Chip 4» (с участием США, Японии, Южной Кореи и Тайваня), который призван усилить контроль над производством полупроводников и доступ к ним; «Всеобъемлющее и прогрессивное соглашение о Транстихоокеанском партнерстве» (это огромный Транстихоокеанский торговый блок).
Потребуется сильное и устремлённое в будущее руководство в Южной Корее и Японии, чтобы воспользоваться всеми этими возможностями, а также мобилизовать широкие региональные и глобальные сети. Впрочем, как это часто бывает, для сохранения наблюдающихся сейчас позитивных тенденций необходимо лидерство США.
Американская «Стратегия национальной безопасности» 2022 года призывает к инвестициям в национальную силу США и к координации с союзниками и партнёрами ради победы в конкурентном соперничестве с Китаем и обуздания России. Однако у администрации Байдена пока что нет эффективного плана объединения союзников и стран-единомышленников вокруг общих целей в сфере безопасности.
Одна из причин такого положения в традиционной неспособности Америки учитывать влияние внутренней политики на её внешнеполитические интересы. Например, Франция, Южная Корея и ряд других стран громко жалуются на то, что их исключили из новой промышленной политики США (которая, например, предусматривает налоговые льготы для производимых в Америке электромобилей в рамках закона «О снижении инфляции»).
Хотя Байден пообещал отреагировать на эти жалобы, он обязан сделать это достаточно быстро. Альянсы строятся на доверии. Именно доверие будет важнейшим ингредиентом при формировании альянса безопасности, достойного великих демократических стран Азии.