СЕУЛ – В отличие от США, Европы и других индустриальных регионов, выбросы углекислого газа которых в значительной степени уже достигли пика, большинство других стран до недавнего времени не беспокоились об изменении климата. Но за последний год целый ряд правительств объявил целевые сроки достижения нулевых выбросов и взял на себя обязательства по более амбициозным мерам декарбонизации.
Частично причина этих изменений заключается в том, что пандемия COVID-19 стала тревожным сигналом в отношении потенциальных рисков, с которыми мы сталкиваемся. Теперь лидеры в области политики, бизнеса и гражданского общества крайне серьезно относятся к угрозе будущего «зеленого лебедя», события, которое способно спровоцировать новый системный или глобальный кризис.
Более того, все большее число правительств осознают, что достижение целей углеродной нейтральности также будет стимулировать экономический рост и обеспечивать более высокое качество жизни для их граждан. Хотя простое ограничение выбросов посредством регулирования когда-то могло создать серьезное экономическое сопротивление, сегодняшний глобальный сдвиг в сторону углеродной нейтральности изменил экономические расчеты. Новые модели потребления и производства создают новые рынки с далеко идущим потенциалом роста.
Чем больше страна делает для замены ископаемого топлива водородом и другими формами возобновляемой энергии, тем более конкурентоспособной она становится с экономической точки зрения. В конце концов, декарбонизация требует повсеместного внедрения новых технологий и крупных инвестиций в инфраструктуру, что создает рабочие места и закладывает основу для появления новых рынков.
При этом каждой стране нужна собственная стратегия, учитывающая присущие ей сильные стороны, недостатки и потребности. В случае Южной Кореи достижение углеродной нейтральности будет особенно сложной задачей из-за нашего географического положения, которое не благоприятствует использованию энергии ветра или солнца. И, учитывая нашу сильную зависимость от производства, выход на нулевой уровень выбросов к 2050 году повлечет за собой потерю рабочих мест, появление неэффективных активов и другие серьезные социальные и экономические риски. Управление этими рисками потребует от нас тщательной разработки нашей политики.
С этой целью в 2020 году Южная Корея выступила с двумя крупными инициативами в области климатической политики: «Корейским новым курсом» и «Стратегией Республики Корея по достижению углеродной нейтральности» до 2050 года. Наша цель — способствовать развитию энергоэффективных технологий и создавать стимулы для предприятий, чтобы они перенимали эти технологии и применяли другие экологически безопасные подходы.
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
К счастью, сектор информационных технологий и систем хранения энергии в Южной Корее уже помогает ускорить развертывание интеллектуальных сетей; многие предприятия переходят в новые многообещающие области инноваций, от чистых автомобилей до белой биотехнологии (которая использует живые клетки для производства синтетических материалов для текстиля, биоразлагаемого пластика и многих других продуктов). Наша стратегия также в значительной степени сосредоточена на развитии циклической водородной экономики. Благодаря высокому, 86%-му, уровню переработки страна уже занимает хорошие позиции в качестве мирового лидера в этом критически важном секторе.
Что касается инвестиций, правительство сосредоточится на создании самодостаточной среды с мощным финансированием для стартапов в области зеленых технологий. После выпуска новой зеленой таксономии в этом году будет действовать открытый и эффективный режим торговли выбросами, а также меры по обеспечению надежного раскрытия корпоративной информации. Рынок углеродных выбросов в Южной Корее уже покрывает более 70% общих выбросов страны и стремительно развивается, чтобы гарантировать вознаграждение предприятиям, стремящимся к значительному сокращению выбросов.
Ключом к любой стратегии с нулевыми выбросами является плавная реструктуризация отрасли. Например, мы будем поддерживать переход от двигателей внутреннего сгорания к экологически чистым автомобилям, проводя переподготовку нынешних сотрудников и внедряя новые программы для развития востребованных навыков у следующего поколения рабочих. Центральное правительство будет тесно сотрудничать с местными органами власти для разработки программ, должным образом адаптированных к потребностям местной экономики.
Наконец, мы создаем планы для фондов реагирования на климатические события и других форм финансовой поддержки. Чтобы продемонстрировать свою приверженность международным усилиям по борьбе с изменением климата в соответствии с Парижским соглашением по климату 2015 года, мы представим в этом году новый определяемый на национальном уровне вклад (НОП) и объявим о прекращении зарубежного финансирования угольных электростанций. Однако для того, чтобы новый НОП был больше, чем просто амбициозным, нам все равно необходимо добиться более сильного внутреннего консенсуса. Это означает, что нужно учитывать разные интересы и предлагать четкую, всеобъемлющую дорожную карту для реализации стратегий нулевых выбросов.
Мы надеемся, что все другие страны внесут такие же амбициозные изменения в свои НОП. Изменение климата не та проблема, которая может быть в одиночку решена одной страной. Разрабатывая свою собственную стратегию нулевых выбросов и широко распространяя ее, мы надеемся стимулировать более широкое участие. В конце концов, климатическая политика страны будет столь же эффективной, как и ее сотрудничество с другими странами, особенно с соседями, тем более если речь идет об установлении правил и торговой политики.
Мы также должны поддерживать развивающиеся страны, еще не достигшие пикового уровня выбросов. Как новый член Коалиции министров финансов по борьбе с изменением климата, Южная Корея сдержит свое обещание пожертвовать 300 миллионов долларов в Зеленый климатический фонд и увеличит зеленую долю своей официальной помощи в целях развития с 6% до более чем 20%.
Поскольку в этом месяце в Сеуле состоится саммит P4G, идущий вслед за саммитом президента США Джо Байдена по климату, который проходил в прошлом месяце, а далее нас ожидает ноябрьская конференция Организации Объединенных Наций по изменению климата (COP26), я надеюсь, что 2021 год ознаменуется возвращением международного сообщества на рельсы парижской конвенции. Теперь, когда началась гонка за углеродную нейтральность, я уверен, что стратегия углеродной нейтральности Южной Кореи, равно как и наш опыт экономического развития в более широком смысле, смогут послужить примером для других.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
Iran’s mass ballistic missile and drone attack on Israel last week raised anew the specter of a widening Middle East war that draws in Iran and its proxies, as well as Western countries like the United States. The urgent need to defuse tensions – starting by ending Israel’s war in Gaza and pursuing a lasting political solution to the Israeli-Palestinian conflict – is obvious, but can it be done?
The most successful development stories almost always involve major shifts in the sources of economic growth, which in turn allow economies to reinvent themselves out of necessity or by design. In China, the interplay of mounting external pressures, lagging household consumption, and falling productivity will increasingly shape China’s policy choices in the years ahead.
explains why the Chinese authorities should switch to a consumption- and productivity-led growth model.
Designing a progressive anti-violence strategy that delivers the safety for which a huge share of Latin Americans crave is perhaps the most difficult challenge facing many of the region’s governments. But it is also the most important.
urge the region’s progressives to start treating security as an essential component of social protection.
СЕУЛ – В отличие от США, Европы и других индустриальных регионов, выбросы углекислого газа которых в значительной степени уже достигли пика, большинство других стран до недавнего времени не беспокоились об изменении климата. Но за последний год целый ряд правительств объявил целевые сроки достижения нулевых выбросов и взял на себя обязательства по более амбициозным мерам декарбонизации.
Частично причина этих изменений заключается в том, что пандемия COVID-19 стала тревожным сигналом в отношении потенциальных рисков, с которыми мы сталкиваемся. Теперь лидеры в области политики, бизнеса и гражданского общества крайне серьезно относятся к угрозе будущего «зеленого лебедя», события, которое способно спровоцировать новый системный или глобальный кризис.
Более того, все большее число правительств осознают, что достижение целей углеродной нейтральности также будет стимулировать экономический рост и обеспечивать более высокое качество жизни для их граждан. Хотя простое ограничение выбросов посредством регулирования когда-то могло создать серьезное экономическое сопротивление, сегодняшний глобальный сдвиг в сторону углеродной нейтральности изменил экономические расчеты. Новые модели потребления и производства создают новые рынки с далеко идущим потенциалом роста.
Чем больше страна делает для замены ископаемого топлива водородом и другими формами возобновляемой энергии, тем более конкурентоспособной она становится с экономической точки зрения. В конце концов, декарбонизация требует повсеместного внедрения новых технологий и крупных инвестиций в инфраструктуру, что создает рабочие места и закладывает основу для появления новых рынков.
При этом каждой стране нужна собственная стратегия, учитывающая присущие ей сильные стороны, недостатки и потребности. В случае Южной Кореи достижение углеродной нейтральности будет особенно сложной задачей из-за нашего географического положения, которое не благоприятствует использованию энергии ветра или солнца. И, учитывая нашу сильную зависимость от производства, выход на нулевой уровень выбросов к 2050 году повлечет за собой потерю рабочих мест, появление неэффективных активов и другие серьезные социальные и экономические риски. Управление этими рисками потребует от нас тщательной разработки нашей политики.
С этой целью в 2020 году Южная Корея выступила с двумя крупными инициативами в области климатической политики: «Корейским новым курсом» и «Стратегией Республики Корея по достижению углеродной нейтральности» до 2050 года. Наша цель — способствовать развитию энергоэффективных технологий и создавать стимулы для предприятий, чтобы они перенимали эти технологии и применяли другие экологически безопасные подходы.
Subscribe to PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
К счастью, сектор информационных технологий и систем хранения энергии в Южной Корее уже помогает ускорить развертывание интеллектуальных сетей; многие предприятия переходят в новые многообещающие области инноваций, от чистых автомобилей до белой биотехнологии (которая использует живые клетки для производства синтетических материалов для текстиля, биоразлагаемого пластика и многих других продуктов). Наша стратегия также в значительной степени сосредоточена на развитии циклической водородной экономики. Благодаря высокому, 86%-му, уровню переработки страна уже занимает хорошие позиции в качестве мирового лидера в этом критически важном секторе.
Что касается инвестиций, правительство сосредоточится на создании самодостаточной среды с мощным финансированием для стартапов в области зеленых технологий. После выпуска новой зеленой таксономии в этом году будет действовать открытый и эффективный режим торговли выбросами, а также меры по обеспечению надежного раскрытия корпоративной информации. Рынок углеродных выбросов в Южной Корее уже покрывает более 70% общих выбросов страны и стремительно развивается, чтобы гарантировать вознаграждение предприятиям, стремящимся к значительному сокращению выбросов.
Ключом к любой стратегии с нулевыми выбросами является плавная реструктуризация отрасли. Например, мы будем поддерживать переход от двигателей внутреннего сгорания к экологически чистым автомобилям, проводя переподготовку нынешних сотрудников и внедряя новые программы для развития востребованных навыков у следующего поколения рабочих. Центральное правительство будет тесно сотрудничать с местными органами власти для разработки программ, должным образом адаптированных к потребностям местной экономики.
Наконец, мы создаем планы для фондов реагирования на климатические события и других форм финансовой поддержки. Чтобы продемонстрировать свою приверженность международным усилиям по борьбе с изменением климата в соответствии с Парижским соглашением по климату 2015 года, мы представим в этом году новый определяемый на национальном уровне вклад (НОП) и объявим о прекращении зарубежного финансирования угольных электростанций. Однако для того, чтобы новый НОП был больше, чем просто амбициозным, нам все равно необходимо добиться более сильного внутреннего консенсуса. Это означает, что нужно учитывать разные интересы и предлагать четкую, всеобъемлющую дорожную карту для реализации стратегий нулевых выбросов.
Мы надеемся, что все другие страны внесут такие же амбициозные изменения в свои НОП. Изменение климата не та проблема, которая может быть в одиночку решена одной страной. Разрабатывая свою собственную стратегию нулевых выбросов и широко распространяя ее, мы надеемся стимулировать более широкое участие. В конце концов, климатическая политика страны будет столь же эффективной, как и ее сотрудничество с другими странами, особенно с соседями, тем более если речь идет об установлении правил и торговой политики.
Мы также должны поддерживать развивающиеся страны, еще не достигшие пикового уровня выбросов. Как новый член Коалиции министров финансов по борьбе с изменением климата, Южная Корея сдержит свое обещание пожертвовать 300 миллионов долларов в Зеленый климатический фонд и увеличит зеленую долю своей официальной помощи в целях развития с 6% до более чем 20%.
Поскольку в этом месяце в Сеуле состоится саммит P4G, идущий вслед за саммитом президента США Джо Байдена по климату, который проходил в прошлом месяце, а далее нас ожидает ноябрьская конференция Организации Объединенных Наций по изменению климата (COP26), я надеюсь, что 2021 год ознаменуется возвращением международного сообщества на рельсы парижской конвенции. Теперь, когда началась гонка за углеродную нейтральность, я уверен, что стратегия углеродной нейтральности Южной Кореи, равно как и наш опыт экономического развития в более широком смысле, смогут послужить примером для других.