СЕУЛ. Может ли торговля и коммерция укрепить мир и взаимопонимание между враждующими правительствами? Когда дело доходит до Корей, такой вопрос может показаться не относящимся к делу, учитывая безжалостные чистки, которые в настоящее время проводит Север. Однако это остается важным фактором для долгосрочного будущего Северной Кореи и других режимов-изгоев.
Промышленный комплекс Кэсон, представляющий собой совместное предприятие правительств Северной и Южной Кореи, одновременно является данью концепции дипломатического примирения через бизнес и трудным испытанием целесообразности его существования. Примерно 50 000 северокорейских рабочих, занятых на 123 предприятиях, ежегодно производят товары на 450 млрд долларов США (главным образом текстиль, обувь и товары для дома).
Кэсон для Южной Кореи является дорогостоящей инвестицией, которая обеспечивают капитал и инфраструктуру, в том числе электростанцию, водоочистную станцию и больницу. Однако, спустя более десяти лет после своего открытия, комплекс работает только на 40% своей мощности и привлекает только средние компании.
Несмотря на щедрые налоговые льготы, огромные конгломераты Южной Кореи, чеболи, отвергли эксперимент, по крайней мере отчасти из-за большого времени транспортировки и проблем со связью. Доступ к комплексу осуществляется только через демилитаризованную зону, разделяющую две Кореи, что требует пропусков для входа и выхода. Недостаток покрытия мобильных сетей и широкополосного доступа в Интернет означает, что южнокорейские менеджеры должны общаться с их штаб-квартирами с помощью стационарных телефонов и факса.
Разумеется, коммерческие выгоды не являются единственной мотивацией, стоящей за комплексом Кэсон. Южнокорейские власти по праву гордятся этой инициативой, которую рассматривают в качестве инвестиции в будущее воссоединение с Северной Кореей.
С этой точки зрения недавнее заявление Северной Кореи о том, что она откроет еще 14 особых экономических зон, является позитивным событием ‑ которое опирается на значительные финансовые стимулы. Помимо того что это позволяет Северу приобрести технологии и узнать рыночные методы ведения бизнеса, комплекс Кэсон генерирует около 80 млн долларов в год в качестве компенсации работникам (заработная плата в 160 долларов намного превышает зарплату в Северной Корее).
Secure your copy of PS Quarterly: The Year Ahead 2025
Our annual flagship magazine, PS Quarterly: The Year Ahead 2025, has arrived. To gain digital access to all of the magazine’s content, and receive your print copy, subscribe to PS Digital Plus now.
Subscribe Now
Однако политическая и историческая напряженность продолжает формировать повседневную жизнь Кэсона, где компании работают под постоянной угрозой того, что Северная Корея по какой-нибудь причине среагирует опрометчиво, вплоть до отказа от совместного проекта в целом. Уже в этом году, рост межкорейской напряженности приводил к временному закрытию комплекса.
В результате, компании вынуждены посвящать много времени и усилий, чтобы иметь дело с зачастую нестабильными и непрозрачными северокорейскими политиками, примером чему может служить недавняя казнь могущественного дяди северокорейского лидера Ким Чен Ына, Чан Сон Тэка. Этот сложный климат подрывает жизнеспособность проекта, хотя бизнес-модель ‑ основанная на более дешевой рабочей силе из Северной Кореи, производящей трудоемкие товары ‑ имеет смысл.
Кэсон является отражением того, что описано в романе Джорджа Оруэлла «1984», с добавлением элементов патернализма девятнадцатого века. Атмосфера неестественная и приглушенная, рабочие передвигаются посреди тишины и в окружении вездесущих охранников. Во время моего последнего визита ‑ первого визита иностранной делегации с 2006 года ‑ холодная и снежная погода усилила это чувство, создавая ощущение того, что ты застыл во времени и пространстве.
Визит начался с поездки в окружении военных джипов, сопровождавших нашу колонну на северокорейскую территорию. Номерные знаки машин были закрыты белыми картонками, а к дверям возле боковых зеркал были прикреплены красные флаги ‑ чему ни один из членов северокорейской делегации не смог дать объяснения.
Даже подготовка нашего визита, который был одобрен менее чем за 24 часа до своего начала, была несколько в духе Оруэлла. Были выданы подробные инструкции по упаковке багажа, в которых было указано, что мы не можем проносить радиоприемники, мобильные телефоны, беспроводные устройства, печатные материалы, фотографии, кассеты или DVD-диски.
Несмотря на ограничение на фотоаппараты с объективами с фокусным расстоянием свыше 160 мм, нам не разрешили делать фотографии демилитаризованной зоны между промышленным комплексом и границей, а также снимать северокорейских солдат или рабочих. Когда мы покидали страну, наши камеры проверили, чтобы убедиться в выполнении условий.
Граница между двумя Кореями практически непроницаема: ворота открываются на полчаса несколько раз в день. В результате, все личные контакты происходят по официальным каналам. Даже в качестве дипломатических посетителей нам было запрещено заговаривать или давать что-либо рабочим, на которых мы смотрели со смесью любопытства и сочувствия.
Северокорейцы, казалось, разделяют наше желание налаживать контакт, судя по тому, как они стремились сотрудничать с нами в том объеме, в котором им позволили. Миниатюрный пограничник посмотрел мне в глаза, тепло улыбнулся и спросил, откуда я родом. Кроме того, работники одной из фабрик, выстроенные в ряд, отвечали на мои приветственные жесты, махая и улыбаясь, когда мы проходили мимо них.
Учитывая преобладание паранойи, вызванной пропагандой и подлинным невежеством по обе стороны границы, вполне допустим тот факт, что наши хозяева были чрезмерно осторожны. Тем не менее, наша предварительная «идеологическая обработка» приглушила нашу реакцию, помешав нам упорнее пытаться пообщаться с рабочими, с которыми мы сталкивались ‑ это опыт, который, кажется, иллюстрирует сложность привлечения Северной Кореи в международное сообщество.
Несмотря на свои недостатки, такие инициативы, как комплекс Кэсон, помогают создавать условия для сотрудничества и доверия. Как показывает современная история Азии, авторитарные режимы, как правило, открываются в ответ на комбинацию идущих с низов движений и постепенных реформ сверху вниз. Северокорейцы вполне могут быть готовы к выполнению своей части процесса, однако вопрос о том, будет ли готово правительство выполнить свою часть работы, остается, по меньшей мере, неопределенным.
Расширение особых экономических зон ‑ опирающееся на рост частных инвестиций ‑ особенно из фирм, находящихся за пределами Китая и Южной Кореи ‑ значительно улучшит шансы на то, что Северная Корея облегчит свой режим репрессивного правления и примет программу экономических реформ, как это уже сделал Китай более трех десятилетий тому назад. Задача разрядки угрозы региональному миру и стабильности, которую представляет Северная Корея, должна стать общей для всей Азии.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
Though Donald Trump attracted more support than ever from working-class voters in the 2024 US presidential election, he has long embraced an agenda that benefits the wealthiest Americans above all. During his second term, however, Trump seems committed not just to serving America’s ultra-rich, but to letting them wield state power themselves.
The reputation of China's longest-serving premier has fared far better than that of the Maoist regime he faithfully served. Zhou's political survival skills enabled him to survive many purges, and even to steer Mao away from potential disasters, but he could not escape the Chairman's cruelty, even at the end of his life.
reflects on the complicated life and legacy of the renowned diplomat who was Mao Zedong’s dutiful lieutenant.
СЕУЛ. Может ли торговля и коммерция укрепить мир и взаимопонимание между враждующими правительствами? Когда дело доходит до Корей, такой вопрос может показаться не относящимся к делу, учитывая безжалостные чистки, которые в настоящее время проводит Север. Однако это остается важным фактором для долгосрочного будущего Северной Кореи и других режимов-изгоев.
Промышленный комплекс Кэсон, представляющий собой совместное предприятие правительств Северной и Южной Кореи, одновременно является данью концепции дипломатического примирения через бизнес и трудным испытанием целесообразности его существования. Примерно 50 000 северокорейских рабочих, занятых на 123 предприятиях, ежегодно производят товары на 450 млрд долларов США (главным образом текстиль, обувь и товары для дома).
Кэсон для Южной Кореи является дорогостоящей инвестицией, которая обеспечивают капитал и инфраструктуру, в том числе электростанцию, водоочистную станцию и больницу. Однако, спустя более десяти лет после своего открытия, комплекс работает только на 40% своей мощности и привлекает только средние компании.
Несмотря на щедрые налоговые льготы, огромные конгломераты Южной Кореи, чеболи, отвергли эксперимент, по крайней мере отчасти из-за большого времени транспортировки и проблем со связью. Доступ к комплексу осуществляется только через демилитаризованную зону, разделяющую две Кореи, что требует пропусков для входа и выхода. Недостаток покрытия мобильных сетей и широкополосного доступа в Интернет означает, что южнокорейские менеджеры должны общаться с их штаб-квартирами с помощью стационарных телефонов и факса.
Разумеется, коммерческие выгоды не являются единственной мотивацией, стоящей за комплексом Кэсон. Южнокорейские власти по праву гордятся этой инициативой, которую рассматривают в качестве инвестиции в будущее воссоединение с Северной Кореей.
С этой точки зрения недавнее заявление Северной Кореи о том, что она откроет еще 14 особых экономических зон, является позитивным событием ‑ которое опирается на значительные финансовые стимулы. Помимо того что это позволяет Северу приобрести технологии и узнать рыночные методы ведения бизнеса, комплекс Кэсон генерирует около 80 млн долларов в год в качестве компенсации работникам (заработная плата в 160 долларов намного превышает зарплату в Северной Корее).
Secure your copy of PS Quarterly: The Year Ahead 2025
Our annual flagship magazine, PS Quarterly: The Year Ahead 2025, has arrived. To gain digital access to all of the magazine’s content, and receive your print copy, subscribe to PS Digital Plus now.
Subscribe Now
Однако политическая и историческая напряженность продолжает формировать повседневную жизнь Кэсона, где компании работают под постоянной угрозой того, что Северная Корея по какой-нибудь причине среагирует опрометчиво, вплоть до отказа от совместного проекта в целом. Уже в этом году, рост межкорейской напряженности приводил к временному закрытию комплекса.
В результате, компании вынуждены посвящать много времени и усилий, чтобы иметь дело с зачастую нестабильными и непрозрачными северокорейскими политиками, примером чему может служить недавняя казнь могущественного дяди северокорейского лидера Ким Чен Ына, Чан Сон Тэка. Этот сложный климат подрывает жизнеспособность проекта, хотя бизнес-модель ‑ основанная на более дешевой рабочей силе из Северной Кореи, производящей трудоемкие товары ‑ имеет смысл.
Кэсон является отражением того, что описано в романе Джорджа Оруэлла «1984», с добавлением элементов патернализма девятнадцатого века. Атмосфера неестественная и приглушенная, рабочие передвигаются посреди тишины и в окружении вездесущих охранников. Во время моего последнего визита ‑ первого визита иностранной делегации с 2006 года ‑ холодная и снежная погода усилила это чувство, создавая ощущение того, что ты застыл во времени и пространстве.
Визит начался с поездки в окружении военных джипов, сопровождавших нашу колонну на северокорейскую территорию. Номерные знаки машин были закрыты белыми картонками, а к дверям возле боковых зеркал были прикреплены красные флаги ‑ чему ни один из членов северокорейской делегации не смог дать объяснения.
Даже подготовка нашего визита, который был одобрен менее чем за 24 часа до своего начала, была несколько в духе Оруэлла. Были выданы подробные инструкции по упаковке багажа, в которых было указано, что мы не можем проносить радиоприемники, мобильные телефоны, беспроводные устройства, печатные материалы, фотографии, кассеты или DVD-диски.
Несмотря на ограничение на фотоаппараты с объективами с фокусным расстоянием свыше 160 мм, нам не разрешили делать фотографии демилитаризованной зоны между промышленным комплексом и границей, а также снимать северокорейских солдат или рабочих. Когда мы покидали страну, наши камеры проверили, чтобы убедиться в выполнении условий.
Граница между двумя Кореями практически непроницаема: ворота открываются на полчаса несколько раз в день. В результате, все личные контакты происходят по официальным каналам. Даже в качестве дипломатических посетителей нам было запрещено заговаривать или давать что-либо рабочим, на которых мы смотрели со смесью любопытства и сочувствия.
Северокорейцы, казалось, разделяют наше желание налаживать контакт, судя по тому, как они стремились сотрудничать с нами в том объеме, в котором им позволили. Миниатюрный пограничник посмотрел мне в глаза, тепло улыбнулся и спросил, откуда я родом. Кроме того, работники одной из фабрик, выстроенные в ряд, отвечали на мои приветственные жесты, махая и улыбаясь, когда мы проходили мимо них.
Учитывая преобладание паранойи, вызванной пропагандой и подлинным невежеством по обе стороны границы, вполне допустим тот факт, что наши хозяева были чрезмерно осторожны. Тем не менее, наша предварительная «идеологическая обработка» приглушила нашу реакцию, помешав нам упорнее пытаться пообщаться с рабочими, с которыми мы сталкивались ‑ это опыт, который, кажется, иллюстрирует сложность привлечения Северной Кореи в международное сообщество.
Несмотря на свои недостатки, такие инициативы, как комплекс Кэсон, помогают создавать условия для сотрудничества и доверия. Как показывает современная история Азии, авторитарные режимы, как правило, открываются в ответ на комбинацию идущих с низов движений и постепенных реформ сверху вниз. Северокорейцы вполне могут быть готовы к выполнению своей части процесса, однако вопрос о том, будет ли готово правительство выполнить свою часть работы, остается, по меньшей мере, неопределенным.
Расширение особых экономических зон ‑ опирающееся на рост частных инвестиций ‑ особенно из фирм, находящихся за пределами Китая и Южной Кореи ‑ значительно улучшит шансы на то, что Северная Корея облегчит свой режим репрессивного правления и примет программу экономических реформ, как это уже сделал Китай более трех десятилетий тому назад. Задача разрядки угрозы региональному миру и стабильности, которую представляет Северная Корея, должна стать общей для всей Азии.