КЕМБРИДЖ (США) – Фирмы – это краеугольный камень современной экономики. На них приходится основная доля производства, инвестиций, инноваций и создания рабочих мест. От их решений зависят не только показатели экономики, но и здоровье и благополучие общества. Но кто должен управлять фирмами, и от чьего имени должны приниматься решения?
Согласно общепринятой теории, в соответствии с которой работает современная экономика, фирмы управляются инвесторами – или от их имени. Эта теория проводит чёткую разграничительную линию между владельцами и работниками – между капиталом и трудом. Инвесторы владеют фирмой, и они должны принимать в ней все важные решения. Даже в тех случаях, когда на практике эта идея плохо реализуема, например, в крупных фирмах с множеством инвесторов, считается, что менеджеры фирмы выступают в роли «агентов» инвесторов – и только инвесторов.
Эти теоретические представления о фирме опираются на два вымысла. Во-первых, только инвесторы «инвестировали» в фирму, и поэтому только они берут на себя риски. Во-вторых, рынки являются конкурентным и функционируют бесперебойно, поэтому работники (и другие группы, на которых серьёзно влияют решения фирмы, например её поставщики) имеют возможность уходить в другие фирмы, если им не нравится, как к ним относятся фирма, с которой они работают.
В реальности же рабочее место – это не просто источник дохода. Это критически важная часть личной и социальной идентичности взрослого человека. Отношения, выстраиваемые работникам на рабочем месте, и сообщество, членом которого они там становятся, дают им смысл жизни и помогают определить, кем именно они являются. Работа приносит работникам не только материальную пользу, но и эмоциональную. От условий занятости зависит не только сумма, которую мы можем потратить на покупки, но и наше самовосприятие, а также уровень реализации наших чаяний и потенциала. Именно поэтому потеря рабочего места часто становится жёстким ударом по общей удовлетворённости нашей жизнью.
Если бы рынки действительно были сверхконкурентными и работали бесперебойно, а распределение информации было бы идеальным, тогда всё это было бы не очень важно. Работники заключали бы исчерпывающие контракты с инвесторами (или их агентами) с учётом всех вышеперечисленных соображений. Они бы распределялись между фирмами, выбирая себе работу на такие фирмы, которые обеспечивают им наилучшее сочетание материальных выгод и эмоциональных ценностей. Однако в реальном мире подобные исчерпывающие контракты невозможны, а несовершенная конкуренция является нормой, что обеспечивает фирмам чрезмерную власть в определении жизни работников
Опираясь на эти идеи, правовед Изабель Феррерас в своей захватывающей книге «Фирмы как политические структуры» сделала шаг вперёд и оспорила традиционную концепцию фирм, управляемых инвесторами. По её мнению, проблема возникает из неспособности провести различие между «корпорацией» от «фирмой». Корпорация – это санкционированная государством правовая форма, которая устанавливает юридические привилегии и обязанности инвесторов и отношения между ними. А фирма не является такой же правовой конструкцией; это социальная организация. Она включает корпорации в сеть отношений с работниками, поставщиками и другими заинтересованными сторонами.
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
На вопрос, как именно должны управляться фирмы, нет определённого ответа – ни в законодательстве, ни с точки зрения экономической логики. Феррерас предлагает провести аналогию с национальными правительствами. По мере демократизации национальной политики стали появляться вторые, более представительные палаты парламента, дополняющие верхнюю палату, в которой доминировала аристократия. Точно так же и фирмами можно было бы управлять с помощью двух палат: у палаты работников было бы такое же право голоса, как и у палаты инвесторов. Система совместного управления менеджерами и работниками фирмами в Германии приближается к модели, предлагаемой Феррерас, но не полностью с ней совпадает, потому что у представителей работников никогда нет равных прав в советах директоров немецких корпораций.
Рабочий контроль важен для создания противовеса существующим у инвесторов стимулам игнорировать благополучие сотрудников. Однако существуют ещё две социальные экстерналии, которые требуют дополнительного внимания. Во-первых, современные инновации происходят внутри экосистем, в которых фирмы крайне зависимы от других фирм и поставщиков в том, что касается установления стандартов, потоков знаний, а также навыков. И здесь возникает много возможностей для провала координационных усилий. Например, вполне жизнеспособная технология может не получить развития без дополнительных инвестиций на всех этапах производственно-сбытовой цепочки.
Во-вторых, существует фактор, который мы с Чарльзом Сейблом назвали экстерналией «хороших рабочих мест». В тех сообществах, где резко сокращается число хороших рабочих мест для среднего класса, возникает широкий спектр социальных и политических болезней – распавшиеся семьи, токсикомания, преступность, сокращение социального капитала, ксенофобия, рост популярности авторитарных ценностей. От «инсайдеров», имеющих хорошее рабочее место, не всегда можно ожидать, что они будут близко к сердцу воспринимать интересы «аутсайдеров». И поэтому даже если работники получат дополнительные права внутри фирм, нам нужны будут механизмы, гарантирующие, что интересы сообщества в целом надлежащим образом учитываются.
Именно по этим двум причинам остаются незаменимыми меры, принимаемые государством. Правительства должны обеспечивать толчок, необходимый для решения проблем с провалом координации на местном уровне. Они должны обеспечивать кнуты и пряники, необходимые для того, чтобы фирмы начали учитывать экстерналии хороших рабочих мест. Фирмы должны воспринимать подобное вмешательство государства не как ограничение свободы их действий, а как расширение их возможностей в сфере технологий и занятости.
В последние годы крупные корпорации стали всё лучше понимать, что им надо обращать внимание не только на финансовую прибыль, но также на социальные и экологические последствия своей деятельности. В дискуссиях о корпоративном управлении сегодня часто можно услышать рассуждения о социальной ответственности, о стейкхолдерной модели, а также о критериях ESG (показатели качества экологического, социального и корпоративного управления). Всё больше компаний называют себя «гибридными», то есть такими, которые стремятся одновременно к получению прибыли и выполнению социальной миссии. Некоторые из них поняли, что, улучшив отношение к работникам, можно заработать больше прибыли.
Всё это позитивно. Однако общество не должно позволять инвесторам и их агентам задавать тон в дискуссиях о реформировании корпоративного управления. Для того чтобы фирмы, являющиеся участниками социальных и политических отношений, начали служить общественному благу, необходимо значительно повысить роль работников, а также местных сообществ в принимаемых решениях.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
The escalating war in the Middle East must be understood in a broader context. The fact that the Iranian regime felt emboldened to risk a direct strike on Israel attests to a changing world order in which Western power is increasingly open to challenge.
considers the implications of Iran’s unprecedented decision to launch a direct strike on Israeli territory.
КЕМБРИДЖ (США) – Фирмы – это краеугольный камень современной экономики. На них приходится основная доля производства, инвестиций, инноваций и создания рабочих мест. От их решений зависят не только показатели экономики, но и здоровье и благополучие общества. Но кто должен управлять фирмами, и от чьего имени должны приниматься решения?
Согласно общепринятой теории, в соответствии с которой работает современная экономика, фирмы управляются инвесторами – или от их имени. Эта теория проводит чёткую разграничительную линию между владельцами и работниками – между капиталом и трудом. Инвесторы владеют фирмой, и они должны принимать в ней все важные решения. Даже в тех случаях, когда на практике эта идея плохо реализуема, например, в крупных фирмах с множеством инвесторов, считается, что менеджеры фирмы выступают в роли «агентов» инвесторов – и только инвесторов.
Эти теоретические представления о фирме опираются на два вымысла. Во-первых, только инвесторы «инвестировали» в фирму, и поэтому только они берут на себя риски. Во-вторых, рынки являются конкурентным и функционируют бесперебойно, поэтому работники (и другие группы, на которых серьёзно влияют решения фирмы, например её поставщики) имеют возможность уходить в другие фирмы, если им не нравится, как к ним относятся фирма, с которой они работают.
В реальности же рабочее место – это не просто источник дохода. Это критически важная часть личной и социальной идентичности взрослого человека. Отношения, выстраиваемые работникам на рабочем месте, и сообщество, членом которого они там становятся, дают им смысл жизни и помогают определить, кем именно они являются. Работа приносит работникам не только материальную пользу, но и эмоциональную. От условий занятости зависит не только сумма, которую мы можем потратить на покупки, но и наше самовосприятие, а также уровень реализации наших чаяний и потенциала. Именно поэтому потеря рабочего места часто становится жёстким ударом по общей удовлетворённости нашей жизнью.
Если бы рынки действительно были сверхконкурентными и работали бесперебойно, а распределение информации было бы идеальным, тогда всё это было бы не очень важно. Работники заключали бы исчерпывающие контракты с инвесторами (или их агентами) с учётом всех вышеперечисленных соображений. Они бы распределялись между фирмами, выбирая себе работу на такие фирмы, которые обеспечивают им наилучшее сочетание материальных выгод и эмоциональных ценностей. Однако в реальном мире подобные исчерпывающие контракты невозможны, а несовершенная конкуренция является нормой, что обеспечивает фирмам чрезмерную власть в определении жизни работников
Опираясь на эти идеи, правовед Изабель Феррерас в своей захватывающей книге «Фирмы как политические структуры» сделала шаг вперёд и оспорила традиционную концепцию фирм, управляемых инвесторами. По её мнению, проблема возникает из неспособности провести различие между «корпорацией» от «фирмой». Корпорация – это санкционированная государством правовая форма, которая устанавливает юридические привилегии и обязанности инвесторов и отношения между ними. А фирма не является такой же правовой конструкцией; это социальная организация. Она включает корпорации в сеть отношений с работниками, поставщиками и другими заинтересованными сторонами.
Subscribe to PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
На вопрос, как именно должны управляться фирмы, нет определённого ответа – ни в законодательстве, ни с точки зрения экономической логики. Феррерас предлагает провести аналогию с национальными правительствами. По мере демократизации национальной политики стали появляться вторые, более представительные палаты парламента, дополняющие верхнюю палату, в которой доминировала аристократия. Точно так же и фирмами можно было бы управлять с помощью двух палат: у палаты работников было бы такое же право голоса, как и у палаты инвесторов. Система совместного управления менеджерами и работниками фирмами в Германии приближается к модели, предлагаемой Феррерас, но не полностью с ней совпадает, потому что у представителей работников никогда нет равных прав в советах директоров немецких корпораций.
Рабочий контроль важен для создания противовеса существующим у инвесторов стимулам игнорировать благополучие сотрудников. Однако существуют ещё две социальные экстерналии, которые требуют дополнительного внимания. Во-первых, современные инновации происходят внутри экосистем, в которых фирмы крайне зависимы от других фирм и поставщиков в том, что касается установления стандартов, потоков знаний, а также навыков. И здесь возникает много возможностей для провала координационных усилий. Например, вполне жизнеспособная технология может не получить развития без дополнительных инвестиций на всех этапах производственно-сбытовой цепочки.
Во-вторых, существует фактор, который мы с Чарльзом Сейблом назвали экстерналией «хороших рабочих мест». В тех сообществах, где резко сокращается число хороших рабочих мест для среднего класса, возникает широкий спектр социальных и политических болезней – распавшиеся семьи, токсикомания, преступность, сокращение социального капитала, ксенофобия, рост популярности авторитарных ценностей. От «инсайдеров», имеющих хорошее рабочее место, не всегда можно ожидать, что они будут близко к сердцу воспринимать интересы «аутсайдеров». И поэтому даже если работники получат дополнительные права внутри фирм, нам нужны будут механизмы, гарантирующие, что интересы сообщества в целом надлежащим образом учитываются.
Именно по этим двум причинам остаются незаменимыми меры, принимаемые государством. Правительства должны обеспечивать толчок, необходимый для решения проблем с провалом координации на местном уровне. Они должны обеспечивать кнуты и пряники, необходимые для того, чтобы фирмы начали учитывать экстерналии хороших рабочих мест. Фирмы должны воспринимать подобное вмешательство государства не как ограничение свободы их действий, а как расширение их возможностей в сфере технологий и занятости.
В последние годы крупные корпорации стали всё лучше понимать, что им надо обращать внимание не только на финансовую прибыль, но также на социальные и экологические последствия своей деятельности. В дискуссиях о корпоративном управлении сегодня часто можно услышать рассуждения о социальной ответственности, о стейкхолдерной модели, а также о критериях ESG (показатели качества экологического, социального и корпоративного управления). Всё больше компаний называют себя «гибридными», то есть такими, которые стремятся одновременно к получению прибыли и выполнению социальной миссии. Некоторые из них поняли, что, улучшив отношение к работникам, можно заработать больше прибыли.
Всё это позитивно. Однако общество не должно позволять инвесторам и их агентам задавать тон в дискуссиях о реформировании корпоративного управления. Для того чтобы фирмы, являющиеся участниками социальных и политических отношений, начали служить общественному благу, необходимо значительно повысить роль работников, а также местных сообществ в принимаемых решениях.