МИЛАН – Пока официальные лица и пресса подчёркивают высокие уровни потребительских расходов и занятости в США, а также восторгаются ростом котировок на американском фондовом рынке, более чем три четверти американцев считают экономическую ситуацию плохой (36%) или более-менее сносной (41%). Такой разрыв между показателями и восприятием может привести к серьёзным последствиям, и уже помог Дональду Трампу победить на президентских выборах в ноябре. В чем его причина?
Тут стоит вспомнить, как участники рынка действуют в ситуации с асимметричной информацией (когда у одной из сторон информация лучше и её больше, чем у остальных). Представьте, что вы хотите совершить покупку. Как покупатель, вы ограничены только той информацией, которую можете получить о вариантах покупки путём непосредственного наблюдения. И поэтому вы принимаете решение, опираясь на свои представления об этих вариантах. Эти представления выходят за рамки очевидных фактов и включают в себя некие невидимые или предполагаемые характеристики.
Но процесс не заканчивается после завершения сделки. Вы приступаете к «исследованию», то есть, по сути, к наблюдению. Если в ходе этого процесса вы узнаете нечто, что не соответствует представлениям, на основе которых вы принимали решение, вы меняете эти представления.
В моделях сигнализирования и скрининга, которые используют экономисты, выбор, совершаемый множеством различных экономических агентов, позволяет ликвидировать дефицит информации и создать равновесие: представления, влияющие на спрос, приводят к принятию таких решений на стороне предложения, которые соответствуют этим представлениям. Решающий фактор: прямое наблюдение после сделки закрепляет представления, устанавливая равновесие.
Однако в нашей экономике, крайне сложной и отличающейся специализацией и взаимосвязанностью, прямое наблюдение не всегда оказывается возможным. Напротив, многие – или даже большинство – условий, которые сегодня важны для благополучия людей или принятия решений, не являются локальными и не поддаются личному наблюдению. Становится невозможным всесторонний процесс «исследования», гарантирующий связь представлений с базовыми реалиями.
Когда личную проверку этих реалий трудно или невозможно осуществить на практике, мы полагаемся на информационных посредников, включая традиционные СМИ, правительство или экспертов, например, учёных-климатологов. Кроме того, в наш цифровой век видное место в информационных экосистемах заняли платформы социальных сетей и онлайн-источники.
Secure your copy of PS Quarterly: The Year Ahead 2025
Our annual flagship magazine, PS Quarterly: The Year Ahead 2025, has arrived. To gain digital access to all of the magazine’s content, and receive your print copy, subscribe to PS Digital Plus now.
Subscribe Now
Однако такие посредники могут устранить информационные пробелы лишь в том случае, если они вызывают доверие, а американцы не убеждены, что это так. Как показал опрос Gallup 2023 года, доверие к институтам – от прессы до правительства – в США достигло исторического минимума: лишь 18% респондентов доверяют газетам, 14% – теленовостям, 8% – Конгрессу. С учёными ситуация лучше: 76% американцев говорят о «большой» или «достаточной» уверенности в том, что учёные будут действовать в интересах общества, хотя группа, определяющая себя как «крайних скептиков», растёт, особенно среди сторонников республиканцев.
Почему американцы не доверяют институтам, которые призваны устранять асимметрию информации? Избыточно позитивные новости о состоянии экономики, которые никак не соответствуют финансовым реалиям населения, могут быть частью ответа на этот вопрос.
Данные о распределении доходов помогают пролить свет на эти реалии. Мировой финансовый кризис 2008 года, начавшийся с того, что лопнул пузырь на рынке жилья, нанес сильный удар по финансовому положению 50% домохозяйств, находящихся внизу пирамиды распределения доходов. В 2010 году на эту группу приходилось лишь 0,7% всего чистого богатства домохозяйств США. Затем ситуация немного исправилась, но пандемия Covid-19 и последующий всплеск инфляции, заставший ФРС США повысить процентные ставки, создали новые проблемы. Сегодня более четверти домохозяйств США тратят более 95% доходов на предметы первой необходимости, что делает их беззащитными даже перед умеренными шоками; накопление богатства становится для них практически невозможным.
В этом году общая сумма чистого богатства домохозяйств США составила $154 трлн, при этом на долю более бедной половины пришлось лишь 2,5% от этой суммы – $3,8 трлн. В среднем получается по $58 тысяч на 66 млн домохозяйств, хотя у многих состояние намного меньше. Богатейшим 10% принадлежит две трети всех богатств американских домохозяйств, а беднейшим 90% – оставшаяся треть.
Нетрудно понять, почему американцы могут испытывать недоверие к тем, кто преподносит им позитивную картину экономики, не соответствующую их личному опыту. Даже когда пресса освещает трудности экономического положения многих американцев, эти сообщения не приводит к принятию решений и к действиям, которые бы что-то значимо изменили. Так происходит уже как минимум двадцать лет, и это подрывает доверие к системе в целом. В какой-то момент люди могут решить, что традиционные институты либо лгут, либо ничего не понимают.
Отрыв представлений от якоря традиционных источников информации открывает широкое поле для альтернативных источников, которые могут быть недостоверными. Интернет (особенно соцсети) одновременно упрощает и усложняет этот процесс, поскольку он открывает доступ к огромному количеству непроверенных источников информации. Результаты могут быть крайне поляризирующими.
Исследования влияния соцсетей на наше поведение ещё продолжаются, но кажется очевидным, что такие платформы, как Facebook, X и TikTok, стали мощными механизмами формирования групп. Этот процесс усиливает сам себя: люди выбирают свою группу, отчасти исходя из общности убеждений, а затем группа влияет на взгляды её членов. Склонность искать информацию, согласующуюся с прежними убеждениями («confirmation bias»), усиливает расхождения этих групп в восприятии реальности. Некоторые неоднозначные представления (например, утверждение, что у Дональда Трампа украли президентские выборы 2020 года) для многих являются не личным убеждением, а, скорее, способом проверки приверженности членов группы одним и тем же «фактам».
На этом фоне восстановление общего базового восприятия реальности в качестве основы экономической политики оказывается крайне сложной задачей. Резко различающееся экономическое положение американцев, причиной которого является стремительный рост неравенства в уровне богатства и другие многочисленные трудности (в том числе рост стоимости медицинских услуг и высшего образования), будут лишь усложнять эту задачу.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
America's president subscribes to a brand of isolationism that has waxed and waned throughout US history, but has its roots in the two-century-old Monroe Doctrine. This is bad news for nearly everyone, because it implies acceptance of a world order based on spheres of influence, as envisioned by China and Russia.
hears echoes of the Monroe Doctrine in the US president's threats to acquire Greenland.
Financial markets and official economic indicators over the past few weeks give policymakers around the world plenty to contemplate. Was the recent spike in bond yields a sufficient warning to Donald Trump and his team, or will they still follow through with inflationary stimulus, tariff, and immigration policies?
wonders if recent market signals will keep the new administration’s radicalism in check.
МИЛАН – Пока официальные лица и пресса подчёркивают высокие уровни потребительских расходов и занятости в США, а также восторгаются ростом котировок на американском фондовом рынке, более чем три четверти американцев считают экономическую ситуацию плохой (36%) или более-менее сносной (41%). Такой разрыв между показателями и восприятием может привести к серьёзным последствиям, и уже помог Дональду Трампу победить на президентских выборах в ноябре. В чем его причина?
Тут стоит вспомнить, как участники рынка действуют в ситуации с асимметричной информацией (когда у одной из сторон информация лучше и её больше, чем у остальных). Представьте, что вы хотите совершить покупку. Как покупатель, вы ограничены только той информацией, которую можете получить о вариантах покупки путём непосредственного наблюдения. И поэтому вы принимаете решение, опираясь на свои представления об этих вариантах. Эти представления выходят за рамки очевидных фактов и включают в себя некие невидимые или предполагаемые характеристики.
Но процесс не заканчивается после завершения сделки. Вы приступаете к «исследованию», то есть, по сути, к наблюдению. Если в ходе этого процесса вы узнаете нечто, что не соответствует представлениям, на основе которых вы принимали решение, вы меняете эти представления.
В моделях сигнализирования и скрининга, которые используют экономисты, выбор, совершаемый множеством различных экономических агентов, позволяет ликвидировать дефицит информации и создать равновесие: представления, влияющие на спрос, приводят к принятию таких решений на стороне предложения, которые соответствуют этим представлениям. Решающий фактор: прямое наблюдение после сделки закрепляет представления, устанавливая равновесие.
Однако в нашей экономике, крайне сложной и отличающейся специализацией и взаимосвязанностью, прямое наблюдение не всегда оказывается возможным. Напротив, многие – или даже большинство – условий, которые сегодня важны для благополучия людей или принятия решений, не являются локальными и не поддаются личному наблюдению. Становится невозможным всесторонний процесс «исследования», гарантирующий связь представлений с базовыми реалиями.
Когда личную проверку этих реалий трудно или невозможно осуществить на практике, мы полагаемся на информационных посредников, включая традиционные СМИ, правительство или экспертов, например, учёных-климатологов. Кроме того, в наш цифровой век видное место в информационных экосистемах заняли платформы социальных сетей и онлайн-источники.
Secure your copy of PS Quarterly: The Year Ahead 2025
Our annual flagship magazine, PS Quarterly: The Year Ahead 2025, has arrived. To gain digital access to all of the magazine’s content, and receive your print copy, subscribe to PS Digital Plus now.
Subscribe Now
Однако такие посредники могут устранить информационные пробелы лишь в том случае, если они вызывают доверие, а американцы не убеждены, что это так. Как показал опрос Gallup 2023 года, доверие к институтам – от прессы до правительства – в США достигло исторического минимума: лишь 18% респондентов доверяют газетам, 14% – теленовостям, 8% – Конгрессу. С учёными ситуация лучше: 76% американцев говорят о «большой» или «достаточной» уверенности в том, что учёные будут действовать в интересах общества, хотя группа, определяющая себя как «крайних скептиков», растёт, особенно среди сторонников республиканцев.
Почему американцы не доверяют институтам, которые призваны устранять асимметрию информации? Избыточно позитивные новости о состоянии экономики, которые никак не соответствуют финансовым реалиям населения, могут быть частью ответа на этот вопрос.
Данные о распределении доходов помогают пролить свет на эти реалии. Мировой финансовый кризис 2008 года, начавшийся с того, что лопнул пузырь на рынке жилья, нанес сильный удар по финансовому положению 50% домохозяйств, находящихся внизу пирамиды распределения доходов. В 2010 году на эту группу приходилось лишь 0,7% всего чистого богатства домохозяйств США. Затем ситуация немного исправилась, но пандемия Covid-19 и последующий всплеск инфляции, заставший ФРС США повысить процентные ставки, создали новые проблемы. Сегодня более четверти домохозяйств США тратят более 95% доходов на предметы первой необходимости, что делает их беззащитными даже перед умеренными шоками; накопление богатства становится для них практически невозможным.
В этом году общая сумма чистого богатства домохозяйств США составила $154 трлн, при этом на долю более бедной половины пришлось лишь 2,5% от этой суммы – $3,8 трлн. В среднем получается по $58 тысяч на 66 млн домохозяйств, хотя у многих состояние намного меньше. Богатейшим 10% принадлежит две трети всех богатств американских домохозяйств, а беднейшим 90% – оставшаяся треть.
Нетрудно понять, почему американцы могут испытывать недоверие к тем, кто преподносит им позитивную картину экономики, не соответствующую их личному опыту. Даже когда пресса освещает трудности экономического положения многих американцев, эти сообщения не приводит к принятию решений и к действиям, которые бы что-то значимо изменили. Так происходит уже как минимум двадцать лет, и это подрывает доверие к системе в целом. В какой-то момент люди могут решить, что традиционные институты либо лгут, либо ничего не понимают.
Отрыв представлений от якоря традиционных источников информации открывает широкое поле для альтернативных источников, которые могут быть недостоверными. Интернет (особенно соцсети) одновременно упрощает и усложняет этот процесс, поскольку он открывает доступ к огромному количеству непроверенных источников информации. Результаты могут быть крайне поляризирующими.
Исследования влияния соцсетей на наше поведение ещё продолжаются, но кажется очевидным, что такие платформы, как Facebook, X и TikTok, стали мощными механизмами формирования групп. Этот процесс усиливает сам себя: люди выбирают свою группу, отчасти исходя из общности убеждений, а затем группа влияет на взгляды её членов. Склонность искать информацию, согласующуюся с прежними убеждениями («confirmation bias»), усиливает расхождения этих групп в восприятии реальности. Некоторые неоднозначные представления (например, утверждение, что у Дональда Трампа украли президентские выборы 2020 года) для многих являются не личным убеждением, а, скорее, способом проверки приверженности членов группы одним и тем же «фактам».
На этом фоне восстановление общего базового восприятия реальности в качестве основы экономической политики оказывается крайне сложной задачей. Резко различающееся экономическое положение американцев, причиной которого является стремительный рост неравенства в уровне богатства и другие многочисленные трудности (в том числе рост стоимости медицинских услуг и высшего образования), будут лишь усложнять эту задачу.