МАДРИД – Два месяца назад в своём обращении к Генеральной ассамблее Объединённых Наций генеральный секретарь ООН Антониу Гутерреш поделился своими опасениями: «великая трещина» может расколоть международный порядок на два «отдельных и соперничающих мира» – один во главе с США и другой во главе с Китаем. Его страх не просто оправдан. Трещина, появления которой он так опасался, уже сформировалась, и она становится шире.
С тех пор как в 1978 году Дэн Сяопин начал проводить политику «реформ и открытости», на Западе было принято считать, что интеграция Китая в мировую экономику естественным образом приведёт к социальным и политическим переменам внутри страны. Конец Холодной войны – это была очевидная победа либерального международного порядка во главе с США – усилил эти представления, поэтому Запад, как правило, проводил политику взаимодействия с Китаем. Когда в 2001 году Китай стал членом Всемирной торговой организации, этот процесс ускорился, при этом в страну устремились западные компании и инвестиции, а из неё – дешёвые промышленные товары.
По мере повышения роли Китая в глобальных производственных цепочках его проблемные методы ведения внешней торговли (от демпинга на западных рынках с помощью избыточно дешёвой продукцией до неспособности защитить права интеллектуальной собственности) начинали приводить ко всё более искажающим последствиям. Но лишь у немногих это вызывало беспокойство. Казалось, что никто не хочет ставить под угрозу прибыли, приносимые дешёвым китайским производством, или же обещания открыть доступ к огромному китайскому рынку. В любом случае, было принято считать, что все проблемы разрешатся сами собой, потому что политика экономического взаимодействия и рост экономики вскоре приведут к появлению процветающего среднего класса в Китае, который поспособствует внутренней либерализации.
МАДРИД – Два месяца назад в своём обращении к Генеральной ассамблее Объединённых Наций генеральный секретарь ООН Антониу Гутерреш поделился своими опасениями: «великая трещина» может расколоть международный порядок на два «отдельных и соперничающих мира» – один во главе с США и другой во главе с Китаем. Его страх не просто оправдан. Трещина, появления которой он так опасался, уже сформировалась, и она становится шире.
С тех пор как в 1978 году Дэн Сяопин начал проводить политику «реформ и открытости», на Западе было принято считать, что интеграция Китая в мировую экономику естественным образом приведёт к социальным и политическим переменам внутри страны. Конец Холодной войны – это была очевидная победа либерального международного порядка во главе с США – усилил эти представления, поэтому Запад, как правило, проводил политику взаимодействия с Китаем. Когда в 2001 году Китай стал членом Всемирной торговой организации, этот процесс ускорился, при этом в страну устремились западные компании и инвестиции, а из неё – дешёвые промышленные товары.
По мере повышения роли Китая в глобальных производственных цепочках его проблемные методы ведения внешней торговли (от демпинга на западных рынках с помощью избыточно дешёвой продукцией до неспособности защитить права интеллектуальной собственности) начинали приводить ко всё более искажающим последствиям. Но лишь у немногих это вызывало беспокойство. Казалось, что никто не хочет ставить под угрозу прибыли, приносимые дешёвым китайским производством, или же обещания открыть доступ к огромному китайскому рынку. В любом случае, было принято считать, что все проблемы разрешатся сами собой, потому что политика экономического взаимодействия и рост экономики вскоре приведут к появлению процветающего среднего класса в Китае, который поспособствует внутренней либерализации.